Творчество Генриха Белля, одного из крупнейших художников немецкой литературы ХХ века, неизменно находилось в центре внимания исследователей и критиков как в самой Германии, так и за ее рубежами.

И этот интерес к писателю, на протяжении многих лет ставящему в своих произведениях важнейшие вопросы времени, не случаен.

Творчество Белля привлекает к себе внимание своей динамичностью, подвижностью идей и метода, сочетающейся с ростом и оттачиванием мастерства.

«Изменяющийся и неизменный», - эти слова, некогда сказанные в адрес соотечественника писателя Томаса Манна, вполне определяют и специфику творческого облика автора «Дома без хозяина», «Бильярда в половине десятого», «Глазами клоуна», «Группового портрета с дамой» и других романов и новелл.

Изменяющийся как художник, как мыслитель, как реалист, неизменный - в своем гуманизме, в неприятии бесчеловечности и насилия, в обостренном чувстве ответственности за судьбы мира и человечества - таковым был Генрих Белль.

Особенностью Белля-рассказчика является его удивительная многоликость, которая вводила критиков во искушение сближать поэтику писателя то со стилем Хемингуэя с его многозначительным подтекстом, то с психологизмом Достоевского и Томаса Манна, то со страстными призывами к человечности, свойственными романам Ремарка, то с едкой сатирой Кафки, с временными экзерсисами Пруста и т.д..

Особенно настойчиво немецкие критики указывали на общность гуманистических тенденций в творчестве Г. Белля с гуманистическими традициями классической немецкой литературы первой половины XX века. В частности Г. Цвойдрак в своем обширном исследовании «Quo vadis» (Halle, 1965) указывает на точки соприкосновения в отношении Белля и Т. Манна к проблемам культуры в период фашистского засилия в Германии.

Он цитирует знаменитые строки из «Доктора Фаустуса», в которых главный герой Адриан Леверкюн говорит о необходимости отнять у поправших человечность людей высочайшее завоевание искусства - 9-ю Симфонию Бетховена и проводит параллель с поведением и мыслями Роберта Фемеля в беллевском «Бильярде в половине десятого» по поводу разрушенного аббатства Святого Антония, по поводу Нагорной проповеди, которой не заслужили люди и т.д. «Генрих Белль и Томас Манн стоят здесь в одном ряду поборников гуманизма, они противостоят варварству», - заключает свои наблюдения исследователь.

При этом из поля зрения критиков и исследователей зачастую ускользало некое единство и цельность творчества писателя, а именно: единство позиции и последовательность в развитии ведущей темы его произведений - от романа к роману, от рассказа к повести - темы гневного протеста против войны, против чудовищной жестокости государственного и общественного механизма, используемого для подавления личности человека.

Стилевым многообразием проза Белля отмечена еще в ранний период его творчества - в рассказах 1947-1951 гг., в повести «Поезд пришел вовремя» (1949), в романе «Где ты был, Адам?» (1951).

Действительно, гневный гротеск в рассказе «Моя дорогая нога», представляющем по форме диалог инвалида войны со служащим пенсионного бюро о цене его оторванной снарядом ноги, совсем не похож на душераздирающий монолог искалеченного войной подростка в рассказе «Путник, придешь если в Спа…», и еще менее - на исполненный тяжелого предсмертного томления монолог солдата, возвращающегося из недолгого отпуска на фронт, в повести «Поезд пришел вовремя».

Еще дальше все вышесказанные произведения отстоят от сатирической символики «Адама», с его фрагментарной композицией, с его натуралистическими штрихами; но всегда, в центре каждой новеллы, каждого романа Белля – война и судьба солдата, судьба человека в войне. В этой связи интересным нам представляется замечание немецкого критика А.Плара, который также отмечает как специфическую черту стиля Белля отсутствие в нем комического, юмористического начала.

Плар пишет: «Категории, которыми он (Белль) описывает смешные или достойные ненависти стороны нового мира, - гнев, насмешка, сарказм, гротеск. Юмор и простая комичность действуют освобождающе, но Белль глубоко заглядывает в свои образы, а они слишком заняты своей повседневной борьбой, чтобы их редкая улыбка могла быть чем-нибудь иным, кроме высшей формы мужества».

Белль писал о войне и в тех произведениях, в которых события развиваются уже в послевоенное время, и знаменателен тот факт, что чем богаче, чем разнообразнее становится его художественная палитра, чем напряженнее поиск новых средств выражения мысли, чем искуснее и многообразнее приемы изображения, тем беспощаднее звучит мотив обличения войны и ее вдохновителей-нацистов, тем настойчивее становится мотив защиты человека и человечности от «торжествующего свинства».

Эта приверженность к главной теме вытекала отнюдь не из маниакального пристрастия писателя к излюбленному кругу идей, а диктовалась самой жизнью, самими условиями современной ему действительности.